Российский ИТ-рынок за 2 года семимильными шагами проделал путь к импортозамещению программного обеспечения. Немалую роль в этом сыграло государство: с помощью грантов и механизма индустриальных центров компетенций и центров компетенций разработки. Впереди много работы и нерешенных проблем, включая необходимость перестройки бизнес-процессов, переобучение персонала и обеспечение совместимости с оборудованием.
Как в России начиналось импортозамещение в сфере ИТ
Позапрошлый год стал настоящим испытанием как для всей российской экономики, так и для ИТ-отрасли. Один за другим Россию покинули десятки крупных западных компаний, присутствовавших в стране с 1990-х годов, включая Microsoft, Oracle, SAP, Adobe, Corel, SAS, Autodesk и др. Уходили разработчики как системного, так и специализированного, промышленного программного обеспечения (ПО). Покинули Россию даже компании с российскими корнями (включая ABBYY, Acronis, Parallels, Veeam).
Стало понятно, что без поддержки государства проблему замещения иностранных продуктов не решить. Между тем, государство еще с конца 2000-х поставило себе целью помочь отечественным ИТ-разработчикам. В 2007 г. по инициативе главы существующего на тот момент Министерства информационных технологий и связи РФ Леонида Реймана был создан фонд «Росинфокоминвест», который получил из федерального бюджета 1,4 млрд руб. на финансирование разработчиков ПО.
Но идея оказалась нежизнеспособной: сколько при следующих министрах — Игоре Щеголеве и Николае Никифорове — ни пытались перезапустить данный фонд, он так и не приступил к распределению грантов. Да и серьезного спроса на рынке отечественной разработки не наблюдалось. Но в 2015 г. необходимость наличия собственных ИТ-разработок приобрело актуальность: против России началась первая санкционная война, которая тогда коснулась Крыма и отдельных субъектов.
Николай Никифоров предложил осуществлять поддержку по трем направлениям: преференции при госзакупках, коллективная разработка системного ПО и инвестиции в точечные проекты, в частности, в разработку индустриального ПО.
В 2015 г. в России стал формироваться Единый реестр российских программ для ЭВМ и баз данных. На сегодня в нем более 20,7 тыс. позиций. Правила ведения реестра постоянно корректируются, и 1,2 тыс. продуктов уже были исключены из реестра. Государственные заказчики обязаны отдавать приоритет при закупках ПО продуктам из реестра. Для контроля процедуры закупок был создан Центр компетенций по импортозамещению в сфере ИКТ (ЦКИТ), который возглавил Илья Массух.
Не обходится без споров, в том числе по вопросу — как относиться к продуктам, созданным на базе ПО с открытым кодом? Так, из реестра был исключен офисный пакет AlterOffice, созданный на базе продукта с открытым кодом LibreOffice. Однако его разработчики смогли отстоять свои права в суде и вернули продукт в реестр. Сейчас идет спор вокруг мобильной версии операционной системы «Ред ОС», созданной на базе открытой версии операционной системы Android. Против ее включения выступает «Ростелеком», который владеет правами на операционную систему «Аврора» (первую мобильную систему в этом реестре).
Наладить координацию в сфере коллективной разработки ПО государству пока не удалось, хотя в 2021 г. власти возвращались к этой теме и проводили форум Russia Open Source Summit, посвященный открытому ПО. Фонд поддержки ИТ-проектов заработал, но не сразу. В 2015 г. Министерство связи и массовых коммуникаций РФ провело первые в истории России аукционы по продаже радиочастотного спектра, вырученные от них средства — 5 млрд руб. — предложили потратить на создание фонда для долгосрочного развития ИТ.
В результате был создан новый фонд — Российский фонд развития информационных технологий (РФРИТ). Но из-за бюрократических проволочек заработал только в конце 2010-х. В 2020 г. начался конкурсный отбор проектов с общей суммой финансирования 1,4 млрд руб. В итоге было распределено лишь 200 млн руб.
Тем не менее, процесс импортозамещения пошел. В начале 2021 г. РФРИТ распределил гранты на общую сумму 4,3 млрд руб. В 2022 г. фонд получил 1,3 млрд руб., зависших на счетах «Росинфокоминвеста», а также 1,5 млрд руб. от «Яндекса» (речь шла о добровольно выплаченной компанией компенсации за злоупотребление доминирующим положением). После же начала известных событий правительство выделило 14 млрд руб. на поддержку разработчиков ПО через три института развития: РФРИТ (фонду было выделено 10 млрд руб.), Фонд «Сколково» и Фонд содействия поддержки малых предприятий в научно-технической сфере (Фонд Бортника).
РФРИТ выделяет два типа грантов: на разработку и на внедрение. Гранты на внедрение получили, например, «АвтоВАЗ» (500 млн руб.), ГАЗ (370 млн руб.) и «Объединенная двигателестроительная корпорация» (ОДК, в общей сложности более 1,3 млрд руб). Грант на разработку, например, получили «Новые облачные технологии» (бренд «Мой офис») — 300 млн руб., деньги были направлены на создание российской корпоративной системы электронной почты.
Что такое ИЦК и ЦКР
Летом 2022 г., выступая на конференции «Цифровая индустрия промышленной России», премьер-министр РФ Михаил Мишустин объявил о систематизации работ по поддержке разработчиков ПО. Были сформированы индустриальные центры компетенций (ИЦК) и центры компетенций разработки (ЦКР), цель которых — свести вместе заказчиков и разработчиков и определить приоритетные направления для импортозамещения уходящего ПО.
Всего было создано 37 ИЦК. Больше всего ИЦК — 15 штук — сформировано по линии Министерства промышленности и торговли РФ (Минпромторг): «Автомобилестроение», «Железнодорожное машиностроение», «Судостроение», «Двигателестроение», «Авиастроение», «Ракетно-космическая промышленность», «Общее машиностроение», «Электроника и микроэлектроника», «Металлургия», «Химия», «Фармацевтика», «Торговля», «Станкостроение», «Специализированное машиностроение» и «Легкая промышленность».
По линии Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ (Минцифры) создано пять ИЦК: «Мобильная связь», «Фиксированная связь», «Спутниковая связь», «Телерадиовещание» и «Издательская деятельность и полиграфия». Четыре ИЦК сформировало Министерство транспорта РФ: «Морской и речной транспорт», «Аэропорты», «Авиационный транспорт» и «Железнодорожный транспорт и логистика».
Также четыре ИЦК созданы в рамках Министерства сельского хозяйства РФ: «Растениеводство», «Животноводство», «Пищевая и перерабатывающая промышленность» и «Рыбохозяйственный комплекс». При этом первые три из них планируется объединить в один. По линии Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ сформировано два ИЦК — «Жилищно-коммунальное хозяйство» и «Строительство». По линии Министерства природных ресурсов и экологии также сформировано два ИЦК — «Недропользование. Геологоразведка» и «Экология». Еще два ИЦК сформированы Министерством энергетики — «Электроэнергетика» и «Нефтегаз, нефтехимия и недропользование». Профильные ИЦК также были образованы Министерством здравоохранения и Министерством науки и высшего образования.
ЦКР было создано 13 штук: «Операционные системы», «Офисное ПО», «Системы управления базами данных», «Мультимедийное ПО», «Коммуникационные сервисы», «Облачные платформы», «Управление разработкой ПО», «Управление ИТ-инфраструктурой», «Средства защиты информации», ERP/CRM, «Игровые сервисы», «BIM-технологии» и «Беспилотные авиационные системы».
Проекты по линии ЦКР сгруппированы в дорожную карту «Новое общесистемное ПО», авторами которой стали «1С», VK, «Лаборатория Касперского» и «Ростелеком». Проекты по линии ИЦК сгруппированы в дорожную карту «Новое индустриальное ПО», авторами которой стали госкорпорации «Росатом» и «Ростех». Оба документа в конце 2022 г. были утверждены президиумом Правительственной комиссии по цифровому развитию.
Часть проектов, включенных в указанные дорожные карты, получили статус особо значимых (ОЗП). Это означает, что они могут претендовать на господдержку в виде грантов от институтов развития (в частности, РФРИТ и Фонда «Сколково») или субсидируемой процентной ставки по кредитам. Есть также проекты второй очереди, чья судьба будет определена в дальнейшем.
Начиная с 2023 г., ИЦК стали проводить демо-дни, которые должны быть ежегодными. За время работы ИЦК и ЦКР было отобрано 197 особо значимых проектов на общую сумму более 200 млрд руб. Как сообщили в пресс-службе АНО «Цифровая экономика», эти проекты закрывают потребности в большинстве классов ПО. Тридцать особо значимых проектов уже были завершены.
Помогли ли ИЦК и ЦКР отрасли
В рамках дорожной карты «Новое общесистемное ПО» «Ростелеком» стал разрабатывать целый ряд продуктов, призванных заменить ушедшие из России западные решения: так, «Яга» и «Ежка» должны заменить покинувшие российский рынок системы управления проектами Jira и Trello, редактор графических алгоритмов «Спектр» — Figma, семейство продуктов Basis — решения Vmware и Citrix. Компания Content AI, созданная выходцами из ABBYY, создает продукты на смену семейства FineReader. А VK создает собственный игровой движок Nau Engine (замена Unity и Unreal Engine) и платформу корпоративных коммуникаций VK Teams.
Но при реализации указанных механизмов не все гладко. Например, ИЦК «Экология» предполагает создание не просто ПО, а программно-аппаратных комплексов для мониторинга вредных выбросов в окружающую среду. Изначально Минцифры и РФРИТ предложили разработчиком обратиться за поддержкой в Минпромторг, рассказывал на демо-дне данного ИЦК замгендиректора «Российского экологического оператора» по цифровизации Алексей Буров. Однако из-за бюрократических причин Минпромторг тоже не смог помочь, и разработчики опять вернулись в Минцифры, при этом гранты им пока так и не выделены.
В рамках ИЦК «Спутниковая связь», курируемого госпредприятием «Космическая связь» (ГПКС), также предполагается создание программно-аппаратных комплексов. Но ГПКС реализует их за собственный счет без привлечения средств из бюджета. Однако, как признал на демо-дне данного ИЦК гендиректор ГПКС Алексей Волин, «обидно, когда тратишь свои, а отчитываться приходиться как за бюджетные». В итоге ГПКС приходится идти на различные формы бюрократических хитростей и иметь по каждому проекту неформальную часть, которая не входит в официальную отчетность.
«Благодаря механизму ИЦК/ЦКР ранее разрозненные участники стали заниматься не столько конкуренцией между собой, сколько доработкой, установлением стандартов для сектора, более эффективной интеграцией модульных систем, совместным решением общих проблем меньшим удельными усилиями, — комментирует Александр Баев, директор по развитию «Глазар». — С другой стороны, есть вопросы к эффективности распределения огромного объема средств под кураторством де-факто квазигосударственного образования. Возникает упрочение монополизма текущих лидеров, усложнился доступ к участию во многих направлениях разработки для малых технологических компаний и их решений, часть из которых могли бы стать важными технологическими кирпичиками общеотраслевого строения. Как следствие, несмотря на многомиллиардные вливания, сроки постоянно сдвигаются вправо, а ряда перспективных технологий и идей, которые уже имеются в западных решениях, не заложено вообще, или они откладываются на неопределенный срок, так как это не главный бизнес соответствующих участников ИЦК/ЦКР».
Общие итоги импортозамещения в ИТ
Руководитель производственного блока НОТА (входит в холдинг Т1) Юрий Мацыгин отмечает, что широкомасштабные проекты по разработке отечественных ИТ-продуктов стартовали не в 2022 г., а гораздо раньше — лет 7-10 назад. Причиной стало понимание функциональной и технологической ограниченности популярных ИТ-систем; потребности бизнеса обгоняли возможности представленных на российском рынке иностранных решений.
«В ответ на это крупные банки, ритейл и телеком-компании стали активно развивать внутреннюю (инхаус) разработку и внутреннюю экспертизу в ИТ, — вспоминает Мацыгин. — В этих индустриях, где уровень цифровизации был выше среднего на рынке, стали появляться собственные ИТ-решения. За трендом последовали российские ИТ-компании, которые начали предлагать рынку продукты собственной разработки. Благодаря этому, когда в 2022 г. большинство зарубежных решений стали недоступны российским компаниям, рынок не оказался опустошен. Локальные разработчики, которые ранее сомневались, стоит ли тягаться с крупнейшими западными вендорами, начали активно занимать освободившиеся продуктовые ниши».
По мнению директора по развитию ERP-решений IBS Дмитрия Васильева, импортозамещение в ИТ еще только набирает обороты, и сейчас только сделаны первые шаги. «Крупные заказчики заменили часть информационных систем, но пока это, в основном, офисные приложения и операционные системы, — говорит он. — Тяжелые ERP-, MES- и CAD-системы еще только предстоит заменять. В основном импортозаместились дочерние компании зарубежных холдингов, которые вели учет в облачных системах головных компаний. Например, IBS завершил крупный проект по переходу с SAP на «1С» для крупной табачной компании. Но говорить об основных итогах можно будет в 2027-2030 гг».
Российские компании научились жить в режиме ограничений на использование западного ПО: паника прошла и стало понятно, что системы могут и будут работать и без обновлений от западных вендоров. Поэтому кто мог отложить программы импортозамещения, их отложил, хотя все уже понимают, что рано или поздно переходить придется, констатирует Васильев. В то же время, по мнению эксперта, пока так и не удалось найти полноценную замену западным продуктам, а российские производители ПО явно оказались не готовы к такому росту спроса.
Директор по развитию бизнеса группы «Иннотех» Андрей Гулидин считает, что на данный момент в России еще нет компаний, которые полностью перешли на отечественное программное обеспечение. «Процесс импортозамещения адаптируется под возможности его участников, в частности, со стороны разработки, и продлится некоторый срок. Ключевой задачей на ближайшее время является перестройка формировавшихся годами механизмов для работы на новых системах. В этом же заключается и главная сложность: бизнес-процессы во многих компаниях заточены на иностранное ПО, при этом отечественные разработки пока что не могут восполнить всю функциональность зарубежных решений», — говорит Гулидин.
Импортозамещение в России по-прежнему сталкивается с серьезными вызовами, предупреждает руководитель экспертно-аналитического отдела ALMI Partner Елена Куц. «Наиболее существенными из них являются риски, связанные с совместимостью отечественных продуктов со сторонним ПО и оборудованием, — говорит она. — Кроме того, несмотря на то, что функциональность российских решений быстро развивается, в них по-прежнему может не хватать отдельных функций. Наконец, сказывается недостаточная осведомленность рынка о возможностях российских продуктов, что препятствует их более широкому внедрению».
Наиболее и наименее продвинутые отрасли в части импортозамещения
Наиболее продвинутой отраслью в вопросе внедрения актуальных отечественных разработок является сектор финансовых технологий (финтех), считает Андрей Гулидин. «Многие банки начали использовать российское ПО задолго до тренда на импортозамещение, поэтому этот процесс в индустрии происходит достаточно плавно и успешно. А одним из стратегических приоритетов финсектора на ближайшее будущее является создание полностью импортонезависимой автоматизированной банковской системы», — говорит он.
На развитие ИТ-рынка России сильно влияет следующая особенность: ключевыми заказчиками выступают крупные организации, включая госкорпорации, с большой долей разработки собственными силами, комментирует директор департамента цифровых решений агентства «Полилог» Людмила Богатырева. «Это приводит к тому, что появляются продукты в том или ином классе решений, скорее, заточенные под потребности конкретного клиента, а не универсальные для рынка, — рассуждает она. — Соответственно, российские вендоры лишаются дополнительного клиентского опыта, накопление которого ведет к большей зрелости продукта и, как следствие, к его конкурентоспособности на отечественном и международном рынках».
В то же время уровень импортозамещения в разных сегментах неравномерен: в тех из них, где выше спрос, выше и активность разработчиков. Например, сервисы для организации видеоконференцсвязи превратились в платформы для корпоративных коммуникаций, так как потребность в удобных сервисах по организации совместной работы и взаимодействия огромных распределенных команд есть практически во всех отраслях. Схожая ситуация наблюдается с CRM-системами и средствами для ИТ-производства.
А вот с узкоспециализированными системами, например, автоматизированными системами управления технологическими процессами и CAD-системами (системами автоматизированного проектирования), ситуация сложнее, говорит Юрий Мацыгин. Спрос на эти системы ограничен спецификой, в подобного рода системах нуждается ограниченное число игроков, российский рынок подобного рода решений небольшой (по сравнению с мировым), и у команд разработки зачастую нет необходимых компетенции и ресурсов для их создания. «Замещение решений данного класса — амбициозная задача, которую без участия государства и коопераций игроков профильного бизнеса не решить», — считает эксперт.
В случае с импортозамещением CAD основной сложностью является верификация результатов миграции, вендор не готов подписаться и нести ответственность за корректность переноса, а изменение всего одной линии на один миллиметр может привести к ошибкам на производстве, указывает Дмитрий Васильев.
Импортозамещение в сфере CAD — одна из самых нетривиальных задач, считает Людмила Богатырева. «Помимо дефицита кадров и отсутствия зрелых российских продуктов данного класса, барьерами являются сопротивление пользователей (высококвалифицированного персонала, в основном, инженеров) и глубокое проникновение привычных иностранных решений в уже выстроенный жизненный цикл производства продукции, — рассуждает она. — То есть, чтобы использовать российское решение в сфере CAD, зачастую нужно перестроить весь жизненный цикл и привить новые пользовательские привычки не только проектировщикам, но и другим высококвалифицированным специалистам, которые задействованы на различных этапах создания продукции. При этом госзакупки в классе CAD составляют небольшую долю от всего рынка инженерного ПО (не более 10%), а значит, не могут быть решающим фактором формирования спроса на российские решения».